Белое солнце пустыни» — советский кинофильм, истерн 1970 года режиссёра Владимира Мотыля, повествующий о приключениях красноармейца Сухова, спасающего от бандита Абдуллы его гарем в годы гражданской войны. Один из самых известных фильмов в истории советского кинематографа, многие критики и зрители считают его культовым, фразы героев устойчиво вошли в разговорный русский язык. Государственная премия РФ 1998 года.

Официально работа над сценарием началась 7 июня 1967 года и была закончена в июле.
Пробы актёров начались в январе 1968 года. На главную роль красноармейца Сухова пробовались Георгий Юматов и Анатолий Кузнецов. Юматов имел репутацию человека, склонного к алкоголизму, и мог сорвать съёмки. К сожалению, так всё и случилось, через неделю после начала съёмок Юматова обнаружили в состоянии тяжёлого опьянения с лицом, сильно пострадавшим после драки. О дальнейших съёмках не могло быть и речи, и Владимир Мотыль вновь обратился к Кузнецову.





На роль Саида пробовался Игорь Ледогоров. На роль Верещагина — Ефим Копелян. В итоге роль Саида досталась актёру Театра сатиры Спартаку Мишулину, а роль Верещагина — актёру Ленинградского БДТ Павлу Луспекаеву. Он был хорошо известен как театральный актёр, но кинематографическая карьера Луспекаева было не слишком успешной. К моменту начала съёмок актёр был уже тяжело болен — у него были ампутированы обе ступни и ходить он мог только на протезах.Личность Луспекаева и его актёрская игра серьёзно повлияла на сценарий. Наблюдая за воплощением роли Верещагина, режиссёр углубил первоначально незаметную роль таможенника практически до главной. Даже имя героя Верещагина с первоначального Александра сменилось на Павла.





Только три «жены Абдуллы» из девятерых были актрисами. Так как после съёмок основных сцен девушкам нужно было срочно возвращаться на работу, в эпизодах отсутствующих «жён» пришлось дублировать солдатами. Местные девушки отказались участвовать в съемках, и «жён» подбирали со всего Союза (одну «жену» нашли в Прибалтике). Также в эпизодических ролях снялось несколько участников организованной преступности Азербайджанской ССР - это была своего рода плата режиссёра за то, что мафия не трогала съёмочную группу.





Галина Лучай (Катерина Матвеевна, супруга Сухова) работала редактором студии «Останкино» и согласилась сыграть роль русской красавицы после долгих уговоров. Сложно шёл подбор актёра на важную роль второго плана — Петрухи. На неё даже пробовался Савелий Крамаров. Утверждён режиссёром Владимиром Мотылём был уже актёр Юрий Чернов, но он всё-таки выбрал цирковой путь. В итоге роль досталась Николаю Годовикову, также непрофессионалу, работавшему слесарем на заводе.





Съёмки фильма на производственной базе студии «Ленфильм» начались 24 июля 1968 года на натуре возле деревни Мистолово под Лугой. Первые отснятые сцены фильма — сон Сухова, где он куёт серп и затем пьёт чай вместе с супругой и остальным гаремом. Сразу после этого съёмочная группа отправилась в первую командировку в Дагестан, в окрестности Махачкалы на побережье Каспийского моря. Здесь были созданы декорации маленького среднеазиатского городка Педжента, возле которого по сценарию должны были развернуться основные события.





Рабочий материал отсмотрела комиссия творческого объединения и осталась недовольна результатами. Для того чтобы удовлетворить требованиям необходимо было переснять несколько ключевых сцен и в том числе полностью изменить концовку. Так, например, в первоначальном варианте Настасья (супруга Верещагина) сходит с ума от горя. Жёны Абдуллы, вылезают из нефтяного танка и в отчаянии бросаются к мёртвому мужу. Совсем иначе выглядела финальная схватка Абдуллы и Сухова. Все эти сцены в окончательный вариант не вошли или были полностью переделаны.





18 мая 1969 года съёмочная группа вылетела во вторую командировку, теперь уже на восточный берег Каспийского моря — в Туркмению, район города Байрам-Али. В результате столь большой паузы в работе группа лишилась актрисы игравшей Гюльчатай. Вместо Татьяны Денисовой на роль утвердили 17-летнюю студентку Вагановского училища Татьяну Федотову. С мая по июль 1969 года прошла вторая экспедиция, в результате которой фильм сильно изменился и у него фактически появилась другая концовка. Съёмки завершились в сентябре 1969 года.





На этом проблемы не закончились. Даже после второй экспедиции материалы не удовлетворили руководство студии. Владимиру Мотылю пришлось внести ещё около 27 правок. Фильм начинали снимать на базе студии «Ленфильм», а заканчивали в «Мосфильме». 18 сентября 1969 года состоялась приёмка картины. Её отсмотрел директор Мосфильма Владимир Сурин. Он остался недоволен качеством и акт о приёмке не подписал. В дальнейшую судьбу фильма вмешался Леонид Брежнев. В канун ноябрьских праздников ему из фильмотеки отправили новинку — «Белое солнце пустыни» и генсек остался в восторге от просмотра.





Из интервью с режиссером Владимиром Яковлевичем Мотылем.

– Владимир Яковлевич, правда ли, что вы хотели включить в ленту эротические сцены?
– За 40 лет про создание фильма наговорили столько чепухи, что я рад опровергнуть хоть часть ее. До сих пор болтают, что я женщин из гарема Абдуллы снимал голыми в эпизоде, где они вместе с Суховым прячутся в нефтяном баке. Якобы женщинам там стало жарко, и они все с себя поснимали. Вторая эротическая сцена, якобы вырезанная из картины: Сухов выходит во двор, отведенный для гарема, и женщины, чтобы скрыть свои лица, с визгом поднимают платья, под которыми они в чем мать родила. И еще такой же бред: Абдулла возлежит с любимой женой, и оба в кадре полуголые со всеми вытекающими отсюда движениями. Последний миф пошел от Кахи Кавсадзе, который на первой кинопробе предлагал такой вариант. На пробах я даю артистам максимум свободы, но при этом всегда думаю о цензуре, я бы никогда не стал снимать эпизодов, которые все равно бы вырезали, причем со скандалом.



– Теперь о кормлении Верещагина черной икрой. Правда, что она была ненатуральной, поэтому Луспекаев и сыграл не­поддельное к ней отвращение?
– Глупости, икра была настоящая, а от­вращение актера было натуральным от того, что снимали целых четыре дубля. Икра осточертела Луспекаеву, и после команды «стоп» на последнем дубле он даже вы­плюнул деликатес, не проглотив. Кстати, Коля Годовиков, он же Петруха, как-то объявил в прессе, что два килограмма черной икры после съемки сам съел на пару с Луспека­евым. Чего быть не могло: во-первых, ик­ры было меньше килограмма, а во-вто­рых, ее после съемок относили в холо­дильник на случай, если пленка окажется бракованной и придется эпизод с икрой переснимать. В то время каждый фильм контролировали ревизоры и реквизиторши. И они при своих малых зарплатах никогда бы не позволили умыкнуть дорогой продукт. Окончилась история тем, что лаборато­рия задержала проявку материала и протухшую икру спустили в уни­таз. Слава Богу, брака не было, и даже не пришлось составлять акта, чтобы не наказывать реквизиторшу.



Тот же Годовиков, которого я давно полюбил, запустил «утку» про сцену, где Абдулла закалывает Петруху. Дескать, Мотыль придумал по­ложить Коле под гимнастерку доску, чтобы Абдулла всадил штык в нее. И якобы на одном из дублей штык пробил доску и проко­лол Годовикову бок. Но Коля, мол, героически это стерпел. На самом деле все было не так, Коля вместе с тренером-каскадером и постановщиком трюков Масарским придумали этот трюк с доской, о чем я не знал. А если бы знал, то посоветовал им не тратить времени на то, что не потребует­ся для съемки. Не ставя меня в известность, они в свободное от съе­мок время стали тренироваться, и, очевидно, в одной из попыток доска была пробита. Скажи они мне о своих тренировках, я объяс­нил бы, что сцены буду снимать деталями. Если
помните, в фильме не показано, как штык в Петруху врезается, а лишь крупно лицо Абдуллы, а затем уже результат: винтовка со штыком, воткнутым в зем­лю под мышкой Петрухи. Это снималось сбоку.



– Кстати, о трюках: Луспекаева в драке на баркасе дублиро­вал каскадер?
– Луспекаев практически все трюки в фильме проделывал сам. Несмотря на то, что незадолго до съемок у него были ампутированы на обеих ногах по полступни. Ему, великому театральному артисту, пришлось уйти из БДТ — он физически не мог выстоять на сцене трехчасовой спектакль. Другое дело кино, где все можно снять ку­сочками по 5 -10 секунд. Поэтому я предлагал ему сниматься на ко­стылях. Сыграть бывшего офицера, инвалида первой мировой или таможенника, раненного в обе ноги контрабандистами. Но Луспекаев это отмел: «Сперва сыграю как, тебе надо, а уж после какого-нибудь инвалида». Я, говорит, придумал специальные сапоги с металлическими упорами внутри. Так оно и вышло.



Это Александр Масарский (великий тренер каскадеров) в каком-то интервью сказал, что частично он дублировал Луспекаева. Но это сильное преувеличение. Масарский заменил Луспекаева лишь в одном трехсекундном кадре, где Верещагин ногами спихивает за борт бандитов, потому что прогибались носки у сапог Луспекаева – ступней-то у него не было. В остальных кадрах Луспекаев дрался сам, без дублера.
Это был подвиг, равный подвигу Бетховена, который глухим писал Девятую симфонию, или подвигу Маресьева, безногого летчика. Бывали съемки, после которых Павел Борисович тяжело опускался на песок, чтобы отдышаться. Он себя не щадил.



– Какой из эпизодов, оставшихся за кадром, у вас самый памятный?
– Пожалуй, проба Кахи Кавсадзе на роль Абдуллы. Актера на эту роль я искал дольше всех. Но я видел в этой роли только Кавсадзе. Мне импонировали его мужское обаяние, его физический данные – все годилось для того, чтобы Сухов встретил достойного противника. Но Кавсадзе был молодым актером, и мне надо было его раскрепостить. Полагая, что все кавказцы хорошие наездники, я вызвал Кахи на вторую пробу: Абдулла на коне подъезжает к Верещагину и беседует с ним. Выехали в дюны под Ленинградом, подвели к Кавсадзе горячего черного скакуна. Смотрю, Кахи лихо вскочил на него, дал шенкеля – и конь рванул, помчал актера по широкой дуге. Подскакав к камере, Кавсадзе натянул поводья, выпрыгнул из седла и проговорил свой текст. Это был так выразительно, что я обнял его: «Будешь сниматься!» А он вдруг бледнеет, оседает на песок. «Что, что с тобой?» Кахи, тяжело дыша, с сильным акцентом (его в фильме дублировали): «Владимир Яковлевич, сэйчас все пройдет. Просто я пэрвый раз в жизни на коня сел». Выясняется, что Кавсадзе из интеллигентной семьи, где все больше музыканты, а не джигиты. «Но как же ты, — изумляюсь, — справился с конем?» — «Владимир Яковлевич, я поверил, что я наездник… И конь… мне повэрил», Фантастика, правда?



— Почему переделывали?
– Во-первых, я должен был убрать голые ляжки Катерины Матвеевны в кадрах, где она, сильно приподняв юбку, переходит ручей. Во-вторых, закрыть надпись «Карл Маркс» на книге в руках одной из жен Абдуллы («насмешка над основоположником»). И наконец, министр был против пьяного Верещагина, лежащего на полу.



Список жён Абдуллы
* Зарина * Джамиля * Гюзель * Саида * Хафиза * Зухра * Лейла * Зульфия * Гюльчатай

Крылатые фразы

* Восток — дело тонкое.
* Гюльчатай, открой личико.
* Господин назначил меня любимой женой!
* Напра… За мной, барышни.
* Не везет мне в смерти, повезет в любви… 
* Вот что, ребята, пулемёта я вам не дам.



* Договорись с таможней!.. Таможня даёт добро.
* Вопросы есть?.. Вопросов нет.
* Да гранаты у него не той системы.
* Мёртвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно.
* Опять ты мне эту икру поставила!..
* Павлины, говоришь?! Хх-хы!
* Ты как здесь оказался? — Стреляли.



* Хорошая жена, хороший дом… Что еще надо человеку, чтобы встретить старость?!
* Эт-точно!
* Я мзду не беру. Мне за державу обидно!
* Сухов, говоришь? Сейчас мы поглядим, какой это Сухов!
* Махмуд, поджигай!
* Я рассчитывал на тебя, Саид! [ — Если меня убьют, кто отомстит Джавдету?]
* Здорово, отцы!
* Давно здесь сидим…



* Абдулла, у тебя ласковые жёны! Мне хорошо с ними!
* Верещагин, уходи с баркаса!
* Джавдет мой: встретишь — не трогай его.
* Обратно пишу вам, любезная Катерина Матвеевна…
* Петруха!— Я не п-пью…— Правильно. Я вот тоже - щас это допью - и… брошу… Пей!
* Лучше, конечно, помучаться! (Тебя сейчас убить или хочешь помучаться?)
* Слышь, Абдулла! Не много ли товару взял? И всё, поди, без пошлины.

Adelina