Будущий отец теории относительности и будущий отец семейства пишет своей невесте : «Если хочешь замужества, ты должна будешь согласиться на мои условия, вот они: во-первых, ты будешь заботиться о моей одежде и постели…

Кажется, что об Альберте Эйнштейне известно все. Его прижизненная слава была беспрецедентной для человека науки. Без преувеличения можно было говорить о культе личности Эйнштейна, не вкладывая в это понятие никакого негативного содержания. Но и спустя полвека после его ухода из жизни фотогеничные, с роскошной шевелюрой, портреты автора теории относительности продолжают украшать не только обложки научных книг и журналов.

Они широко эксплуатируются для рекламы товаров, никакого отношения ни к Эйнштейну, ни к физике не имеющих. Дошло до того, что наследники Эйнштейна стали в судебном порядке преследовать коммерсантов за несанкционированное создание торговых брэндов с портретами их великого родственника.

Однако, несмотря на то что об Эйнштейне пишут давно и много, ранее не известные материалы о его жизни до сих пор время от времени появляются в разных уголках мира. Одни из них становятся доступными в результате рассекречивания досье спецслужб США и СССР, другие неожиданно всплывают на известных аукционах «Кристи» и «Сотбис», третьи увидели свет благодаря труду скромных провинциальных архивистов.

В сегодняшней статье мы вглядимся в портрет не гениального ученого и одного из крупнейших общественных деятелей своей эпохи, а в портрет Эйнштейна — земного человека, со свойственными всем смертным достоинствами и, увы, недостатками.

«Только счастливый человек может создать хорошую теорию» — эти слова Эйнштейна несут в себе загадку, так как в одном из последних писем за месяц до смерти он признал, что «потерпел два бесславных поражения в браке и за всю жизнь так и не нашел единомышленников, за исключением, быть может, Ньютона». Но Ньютон умер более чем за 250 лет до рождения его самого. Таким образом, если понимать приведенные цитаты буквально, то получается, что жизнь Эйнштейна прошла в духовном одиночестве.

Далее, следуя формальной логике, мы должны прийти к выводу, что автор великих теорий смог стать счастливым человеком без счастья в браке и без единомышленников. Рисуется довольно неприглядный образ ученого-затворника, которому для счастья не нужны ни семья, ни друзья, а только его работа. Но такой портрет Эйнштейна с действительностью не имеет ничего общего.

Мне думается, что не нужно ловить Эйнштейна-физика на слове. Ведь Эйнштейн был еще и утонченным лириком: он вдохновенно часами играл на скрипке, блестяще владел литературной прозой, писал стихи, рисовал, был страстным яхтсменом. А какой с лирика спрос за точность высказываний?

Еще в детстве маленький Альбертик очень бурно протестовал против любых посягательств на независимость своего мышления и права на личную свободу. Он был весьма непростым ребенком. Но это не означало, что он вырос нелюдимым отшельником, обделенным привязанностями и сильными чувствами. Не найдя единомышленников в науке, Эйнштейн имел верных друзей по жизни.

Семейные же неудачи Эйнштейна, видимо, были «запрограммированы» в его характере: с молодости он сочетал юношескую влюбчивость со взрослым прагматизмом в организации быта, который должен был быть подчинен главному — научной работе. Это стало одной из причин распада его первого брака. Второй брак внешне выглядел более благополучным, но был сравнительно недолгим по причине ранней смерти жены. Не найдя счастья в браке, Эйнштейн на склоне лет наконец встретил свою яркую и последнюю любовь… Но сначала вспомним его официальных жен.

Соавтор теории относительности?

Альберт Эйнштейн с первой женой Милевой Марич

Со своей первой женой Милевой Марич Эйнштейн познакомился в 1896 году в Цюрихе, где они вместе учились в Политехникуме. Альберту было 17 лет, Милеве — 21. Она была из католической сербской семьи, жившей в Венгрии. Свадьбу скромно отпраздновали 6 января 1903 года. Сотрудник Эйнштейна, ставший его биографом, Абрахам Пайс в фундаментальном жизнеописании своего великого шефа, изданном в 1982 году, писал, что оба родителя Альберта были против этого брака. Только на смертном одре отец Эйнштейна Герман дал согласие на женитьбу сына. А Паулина, мать ученого, так и не приняла невестку. «Все во мне сопротивлялось этому браку», — цитирует Пайс письмо Эйнштейна 1952 года.

Пайс либо не знал, либо не захотел приводить скандальные данные, которые в 1997 году вызвали шок у мировой общественности. В тот год на аукционе «Кристи» правнуки Эйнштейна выставили за 2 млн. долл. письма своего великого предка своей прабабушке. Письма были написаны в период с 1901-го по 1948 год. Администрация аукциона предлагала снять письма с продажи, дабы не бросать тень на имя одного из величайших умов человечества. Но правнуки не церемонились с великим предком: им очень хотелось заработать денег. В итоге письма ушли за 800 тыс. долл.

Вот что Альберт писал Милеве в 1901 году: «...Я потерял разум, умираю, пылаю от любви и желания. Подушка, на которой ты спишь, во стократ счастливее моего сердца! Ты приходишь ко мне ночью, но, к сожалению, только во сне...». Страсть Альберта не осталась безответной: в январе 1902 года Милева родила их первого ребенка — дочь Лизерл.

Но неожиданно Альберт предложил в «связи с материальными трудностями» отдать младенца на удочерение в богатую бездетную семью родственников Милевы. Об этом первом добрачном ребенке Эйнштейна ничего не было известно до 1997 года! Милева согласилась, после чего ее родители потребовали от дочери немедленно уйти от такого возлюбленного. Но любовь слепа, Милева любит Альберта и хочет за него замуж.

Однако спустя короткое время будущий отец теории относительности и будущий отец семейства пишет своей невесте уже совсем в ином тоне: «Если хочешь замужества, ты должна будешь согласиться на мои условия, вот они:

во-первых, ты будешь заботиться о моей одежде и постели;

во-вторых, будешь приносить мне трижды в день еду в мой кабинет;

в-третьих, ты откажешься от всех личных контактов со мной, за исключением тех, которые необходимы для соблюдения приличий в обществе;

в-четвертых, всегда, когда я попрошу тебя об этом, ты будешь покидать мою спальню и кабинет;

в-пятых, без слов протеста ты будешь выполнять для меня научные расчеты;

в-шестых, не будешь ожидать от меня никаких проявлений чувств».

Милева принимает эти унизительные условия и становится не только верной женой, но и ценным помощником в работе. 14 мая 1904 года у них рождается сын Ганс Альберт, единственный продолжатель рода Эйнштейнов. В 1910 году родился второй сын Эдуард, который с детства страдал слабоумием и закончил свою жизнь в 1965 году в цюрихской психиатрической лечебнице.

Милева с сыновьями Эдуардом и Гансом Альбертом

Обращаю внимание на пятый пункт удивительных требований жениха. Что может быть убедительнее доказательства того, что Милева действительно была талантливым физиком! В своих воспоминаниях об Эйнштейне известный советский физик, академик Абрам Иоффе утверждал, что видел подготовленные и впоследствии утраченные исторические рукописи 1905 года для Annalen der Physik с изложением теории относительности. И они были подписаны двумя именами: Эйнштейном и Марич!

Однако по неизвестным причинам при публикации осталось лишь одно — Эйнштейна. Невольно настораживают и другие подобные случаи: например, в Цюрихе Милева Марич спроектировала прибор для измерения слабого тока. А в заявке на патент в качестве авторов фигурировали почему-то только Альберт Эйнштейн и Иоганн Хабихт. В эти и другие факты мертвой хваткой вцепились господа антисемиты. По их мнению, все объясняется просто: один из евреев опять украл открытие у славян, да еще и обманул женщину!

Однако того факта, что Милева не являлась простой домохозяйкой и действительно была компетентна в научных исследованиях мужа, еще недостаточно для причисления ее к соавторам теории относительности. Нужны более конкретные доказательства, а их нет. Так или иначе, но условием получения развода с Милевой в 1919 году (фактически их брак окончательно распался в 1914 году) стало следующее письменное обещание Эйнштейна: «Обещаю тебе, что когда я получу Нобелевскую премию, то отдам тебе все деньги. Ты должна согласиться на развод, в противном случае ты вообще ничего не получишь».

Супруги были уверены, что Альберт станет нобелевским лауреатом за теорию относительности. Нобелевскую премию он действительно получил в 1922 году, хотя и с совсем другой формулировкой (за объяснение законов фотоэффекта). Эйнштейн слово сдержал: все 32 тыс. долл. (огромная сумма для того времени) он отдал бывшей жене.

До конца своих дней Эйнштейн заботился и о неполноценном Эдуарде, писал ему письма, которые тот даже не мог прочесть без посторонней помощи. Навещая сыновей в Цюрихе, Эйнштейн останавливался у Милевы в ее доме. Милева очень тяжело переживала развод, длительное время находилась в депрессии, лечилась у психоаналитиков. Умерла она в 1948 году в возрасте 73 лет. Чувство вины перед первой женой тяготило Эйнштейна до конца его дней.

В феврале 1917 года 38-летний автор теории относительности не на шутку заболел. Чрезвычайно интенсивная умственная работа при плохом питании в воюющей Германии (это был берлинский период жизни) и без должного ухода спровоцировала острую болезнь печени. Потом добавилась желтуха и язва желудка. Инициативу по уходу за больным взяла на себя его двоюродная по материнской линии и троюродная по отцовской линии сестра Эльза Эйнштейн-Ловенталь.

Счастливая чета: Альберт и Эльза Эйнштейн

Она была на три года старше, разведена, имела двух дочерей. Альберт и Эльза были дружны с детства, новые обстоятельства способствовали их сближению. Добрая, сердечная, по-матерински заботливая, словом, типичная бюргерша, Эльза обожала ухаживать за своим знаменитым братом. Как только Милева дала согласие на развод, Альберт и Эльза поженились, дочерей Эльзы Альберт удочерил и был с ними в прекрасных отношениях.

«Кочевник» по университетам Европы Эйнштейн нашел свой дом, что отчасти пошло ему на пользу, а Эльза купалась в лучах славы своего мужа. Побывавший в их доме Чарли Чаплин так описал Эльзу: «Из этой женщины с квадратной фигурой так и била жизненная сила. Она откровенно наслаждалась величием своего мужа и вовсе этого не скрывала, ее энтузиазм даже подкупал». Один из друзей Эйнштейна тонко подметил скрытую проблему: «Он, в котором всегда было что-то богемное, зажил жизнью буржуа средней руки… в доме, типичном для состоятельной берлинской семьи... с красивой мебелью, коврами и картинами. Войдя, вы ощущали, что он тут чужой, как представитель богемы в гостях у буржуа».

В многочисленных устных и письменных высказываниях Эйнштейна относительно «священного института брака» больше откровенности, чем такта. Например, сразу после смерти Эльзы в 1936 году Эйнштейн писал другу: «Я здесь прекрасно устроился, живу как медведь в берлоге, и чувствую себя «в своей тарелке» как никогда в моей прежней, полной событиями жизни». Как видим, следы траура даже для приличия не вкраплены в текст. Красноречивы и слова Эйнштейна о его ближайшем друге Мишеле Бессо: «Больше всего меня восхищала его способность жить долгие годы не только в мире, но и в подлинном согласии с женщиной — эту задачу я дважды пытался решить, и оба раза с позором провалил».

Но Эйнштейн не остался совсем без женской заботы. После смерти Эльзы младшая родная сестра Эйнштейна Майя переехала в его дом (это было уже в США в Принстоне в 1939 году) и наладила быт своему великому брату. Она прожила с ним до своей смерти в 1951 году.

Эйнштейн никогда не был в Советском Союзе. Друг Эйнштейна Ганс Мюзам однажды его спросил: кем бы он стал, если бы родился в бедной еврейской семье в России? Эйнштейн ответил, что вероятнее всего стал бы раввином. В 12 лет он сочинял песни, прославляющие господа Бога и распевал их по дороге в школу.

Краткий период увлечения религией не оставил следа в жизни Эйнштейна, в зрелом возрасте он был совершенно равнодушен к религии вообще и к иудаизму в частности. Этот эпизод, приведенный в книге Пайса, более понятен сегодня, когда стали известны новые результаты архивных изысканий белорусского историка, профессора Эммануила Григорьевича Йоффе (однофамильца знаменитого физика).

Известно, что у Эйнштейна не было своей научной школы, он не читал лекции студентам, не вел аспирантов. С ним совместно работали немногочисленные сотрудники, среди них уроженец Брест-Литовска Яков Громмер. Громмер был очень необычным человеком, формально он не имел даже начального образования. Это был уникальный самоучка. Редкая болезнь настолько обезобразила его внешность, что ни о какой личной жизни не могло быть и речи.

До 26 лет он  готовился стать раввином, изучал Талмуд. Затем в 1905 году внезапно бросил религиозные занятия и уехал в Германию, где через поразительно короткое время представил к защите докторскую диссертацию по математике. Поскольку у него не было диплома об образовании, то возникли проблемы с допуском к защите. За никому не известного провинциала и иммигранта заступился один из величайших математиков рубежа ХIХ и ХХ веков Давид Гильберт, и комиссия Геттингенского университета единогласно присвоила Громмеру звание доктора наук. В 1915 года Громмер переехал в Берлин и стал сотрудником Эйнштейна.

Их плодотворное сотрудничество продолжалось до 1928 года (никто так долго с Эйнштейном не работал), многие работы Эйнштейна подписаны в соавторстве с Громмером. Надвигавшаяся угроза коричневой чумы заставила белорусского еврея Громмера вернуться на родину в Белоруссию, ставшую к тому времени советской республикой. Эйнштейн написал ему рекомендацию в Минский университет, где Громмер был принят на профессорскую должность, а в 1931 году был еще и зачислен в штат Физико-технического института АН БССР. Громмер был удовлетворен своей жизнью в Минске, о чем писал Эйнштейну.

Тем временем фашистский мрак почти полностью накрыл Германию. В 1931 году уже пришла очередь Эйнштейна просить Громмера о ходатайстве перед советскими властями об эмиграции в СССР, конкретно в Минск. Белорусские ученые восторженно шептались в кулуарах, ожидая приезда великого коллеги. Но первый секретарь ЦК КПБ Николай Гикало сам не мог принять такое ответственное решение и запросил Москву.

«Вождь всех времен и народов», который прилагал в 30-е годы огромные и во многом успешные усилия по привлечению мировой интеллектуальной элиты на сторону СССР, на этот раз проявил сдержанность. Несмотря на то что Эйнштейн в 1922 году был в числе основателей общества «Друзей новой России», а в 1926 году стал почетным членом АН СССР, Сталин распорядился отказать Эйнштейну. «Пусть этот сионист играет на скрипке у себя дома», — такие слова легенда приписывает Сталину в ответ на запрос Гикало.

Мне думается, что Сталин опасался, как бы Эйнштейн с его колоссальным международным авторитетом и известностью, помноженными на независимый характер, не стал неподконтрольным и малопрогнозируемым фактором политической жизни, от которого можно было ждать чего угодно. Эйнштейн публично неоднократно высказывал симпатии к СССР, но он же позволял себе и жесткую публичную критику советских порядков.

Весьма вероятные политические минусы переезда Эйнштейна в СССР в глазах Сталина перевесили в тот момент очевидные плюсы такого решения. Возможно, руку приложили и партийные идеологи. А практическая важность новой физики, которую олицетворял Эйнштейн, в начале 30-х годов еще не была ясна не только политикам, но даже и многим выдающимся ученым.

 

Атомная бомба по-прежнему находилась в сфере научной фантастики, эйнштейновские теории казались абстрактной вещью в себе. Получив отказ на эмиграцию в СССР, Эйнштейн в конце 1932 года выехал в командировку в США, из которой домой в Берлин уже не рискнул вернуться: в 1933 году к власти пришли нацисты.

Альберт и Маргарита

Последняя любовь великого физика Маргарита Коненкова

В 1935 году администрация Принстонского университета, где с 1933 года работал Эйнштейн, решила заказать скульптурный портрет своего великого сотрудника у знаменитого русского скульптора Сергея Коненкова. Более чем 20-летний период его жизни в США полон загадок и парадоксов. Действительный член Российской императорской академии художеств Коненков, один из самых дорогих художников России, принял Октябрьскую революцию с энтузиазмом. Еще в 1905 году он участвовал в революционных событиях, закупив браунинги для боевой рабочей дружины.

Там, сражаясь на баррикадах у мастерской на Пресне (впоследствии «Красной Пресне»), он познакомился со своей первой женой — дочерью кочегара и фабричной работницы Татьяной Коняевой, крепкая фигура которой стала моделью для его скульптур на последующие десять лет. В перерыве между революциями мастерская Коненкова была центром богемной жизни обеих столиц: здесь завсегдатаем был Всеволод Мейерхольд, пел Федор Шаляпин, танцевала Айседора Дункан, читал стихи Сергей Есенин, плясали и пели цыгане.

Маргарита Коненкова вместе с Альбертом Эйнштейном, его приемной дочерью Маргот и второй женой Эльзой. Крайний слева – Роберт Оппенгеймер - «отец» американской атомной бомбы.

С 1916 года поклонники скульптора заметили, что обнаженные женские натуры, выходившие из-под его резца, стали иными, радикально изменилась пластика форм. Эстетическая революция во взглядах мастера объяснялась просто: Коняева ушла от мужа, устав от богемы, а ее место заняла двадцатилетняя красавица из провинциальных дворян Маргарита Воронцова.

Маргарита, в отличие от Татьяны, прекрасно чувствовала себя в мире громких имен. Теперь уже художника вдохновляла ее утонченная хрупкая красота. Шесть лет они прожили в гражданском браке, который дважды чуть было не прервался: у Маргариты был роман с сыном Федора Шаляпина Борисом, а Сергей едва не женился на Наталье Кончаловской (будущей жене Сергея Михалкова).

В 1918 году Коненков поддержал ленинский «план монументальной пропаганды», изваяв мемориальную доску «Павшим в борьбе за мир и братство народов», которую открыл сам Ленин. В 1923 году он с Маргаритой, с которой накануне расписался и дал ей свою фамилию, выехал в Нью-Йорк с целью организации выставки советского искусства. Однако после окончания выставки супруги Коненковы в СССР не вернулись и начали жизнь эмигрантов. Именно при таких обстоятельствах, при позировании в мастерской скульптора, произошла первая встреча 56-летнего Альберта Эйнштейна и 35-летней Маргариты Коненковой.

Мата Хари с Лубянки

В 1997 году бывший руководитель советской внешней разведки генерал-лейтенант НКВД Павел Судоплатов в мемуарах «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930—1950-е годы» в главе, посвященной «атомному шпионажу» первой половины 40-х годов, писал: «Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, (...) сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне...». Агенту НКВД под псевдонимом «Лукас» было не трудно выполнить задание сблизиться с Эйнштейном, поскольку Маргарита была с ним знакома с 1935 года.

Однако слово «сблизилась» неожиданно приобрело двусмысленный оттенок летом 1998 года. Тогда в Нью-Йорке для участия в аукционе «Сотбис» были выставлены письма, которые великий ученый адресовал в 1945—46 годах своей возлюбленной Маргарите.

Эйнштейн на отдыхе в Саранак-Лейк. 1943 год

В них Эйнштейн трогательно повествует о своей любви к прекрасной русской даме. На этот раз продавцами писем оказались дальние родственники Маргариты, которые подобно правнукам Эйнштейна тоже не отличались особой щепетильностью к памяти своей родственницы. Письма, фотографии, рисунок пером Эйнштейна и часы, подаренные им Маргарите, ушли за 250 тыс. долл.

Связь Эйнштейна с Коненковыми смотрелась естественным элементом общей светской жизни, которую вела семья скульптора в США. Во время войны Коненковы аккумулировали вокруг себя патриотически настроенную часть именитой русской эмиграции: Сергей Рахманинов, Михаил Чехов, Яша Хейфец, князья Павел Чавчавадзе и Сергей Голенищев-Кутузов и многие другие собирались в их доме.

На этой волне ими было создано Общество помощи России, где Маргарита была избрана секретарем. Сражающаяся с Гитлером Россия была популярна в США, и такой пост открыл Маргарите доступ в самые высокие слои американского общества, среди ее знакомых был не только Эйнштейн, но и первая леди Америки Элеонора Рузвельт.

Маргарита обладала редкой женской привлекательностью, она умела и любила флиртовать: в числе только ее знаменитых поклонников были Рахманинов, Врубель, отец и сын Шаляпины… В общем, немало нервов она потрепала своему мужу... Как писал Судоплатов, она «очаровала ближайшее окружение Роберта Оппенгеймера» — руководителя проекта по созданию атомной бомбы.

Именно Оппенгеймер, а не Эйнштейн, который не имел прямого выхода на технические детали атомного проекта, был главной целью агента Лукаса в деле добывания секретов устройства бомбы. Эйнштейну же отводилась хотя и важная, но не основная роль «агента влияния», если пользоваться более поздней терминологией спецслужб.

Пока была жива Эльза, Эйнштейны и Коненковы дружили семьями, ездили друг к другу в гости. После смерти Эльзы обрисовался классический треугольник. Речи о прямой вербовке Эйнштейна агентом Лукасом, безусловно, не было. Но Эйнштейн не мог не догадываться, на кого работает Маргарита, и что его, если называть вещи своими именами, «используют».

Но, судя по всему, он сознательно согласился с таким положением, поскольку, во-первых, его помощь СССР не противоречила его политическим убеждениям, а во-вторых, потому, что он любил женщину, которая обращалась к нему с просьбами порой весьма деликатного свойства.

Маргарите не нужно было придумывать поводы для встреч с Эйнштейном, за нее это делал сам великий теоретик. Так, Эйнштейн еще в 1939 году написал Сергею Коненкову письмо, в котором поставил его в известность о якобы серьезном недуге Маргариты, — к письму прилагалось заключение врача, приятеля Эйнштейна, с рекомендацией побольше времени проводить в «благодатном климате на Саранак-Лейк». Там Эйнштейн держал свою знаменитую яхту и арендовал коттедж под номером шесть.

Альберт Эйнштейн на борту своей знаменитой яхты. Лето 1936 года

Вот подстрочник сонета (написан на немецком языке), который Эйнштейн посвятил Маргарите на Рождество 1943 года:

Две недели томил тебя

И ты написала, что недовольна мной

Но пойми — меня

также мучили другие

Тебе не вырваться

из семейного круга

Это наше общее несчастье

Сквозь небо неотвратимо

И правдиво проглядывает

наше будущее

Голова гудит, как улей

Обессилили сердце и руки.

Приезжай ко мне в Принстон

Тебя ожидают покой и отдых

Мы будем читать Толстого,

А когда тебе надоест, ты поднимешь

На меня глаза, полные нежности,

И я увижу в них отблеск Бога

Ты говоришь, что любишь меня,

Но это не так.

Я зову на помощь Амура,

Чтобы уговорил тебя быть

ко мне милосердной.

А.Е.

В 1945 году Коненковы внезапно очень быстро собрались на родину. Это был приказ из Москвы. В августе Маргарита последний раз поехала к Альберту в Принстон, жила в его доме две недели, сохранились ее письма мужу в Нью-Йорк, в которых все время обсуждаются вопросы «упаковки багажа». В эти дорожные хлопоты были вовлечены советский вице-консул Павел Михайлов, что вполне естественно, и загадочным образом…

Эйнштейн. Как теперь доподлинно известно, Михайлов был резидентом советской разведки, работавшим под дипломатическим прикрытием. С началом холодной войны в 1946 году он был объявлен персоной нон грата и выдворен из США. Для перевозки творческой мастерской Коненкова с его многочисленными скульптурами Сталин распорядился зафрахтовать специальный пароход. Не было ли внутри ящиков с обнаженными «Вакханками» и «Бабочками» и кое-чего погорячее?

Именно в эти дни, после первого в мире ядерного взрыва 16 июля в пустыне Аламагордо и уничтожения Хиросимы и Нагасаки 6 и 9 августа 1945-го, советская разведка резко активизировала работу в добывании технической документации на атомную бомбу и образцов делящихся материалов. Как теперь известно, с поставленной задачей «атомные разведчики» справились блестяще: практически все, что нужно было добыть, было получено и благополучно доставлено в Союз.

Прямых доказательств связи внезапного возвращения Коненковых с выполнением этой миссии нет, возможно, это простое хронологическое совпадение. Так или иначе, но в Москве Коненкову была выделена огромная великолепная квартира-студия на улице Горького, а сам он был осыпан всевозможными почестями.

Проданные в 1998 году на аукционе «Сотбис» письма Эйнштейна в Москву относятся именно к этому периоду конца 1945 года, когда разлука с Маргаритой ощущалась особенно остро. Из их текста явственно следует, что отношения Альберта и Маргариты вышли далеко за рамки не только дружбы, но и платонической любви…

Письмо от 27 ноября 1945 года: «Только что сам вымыл себе голову, но без особого успеха. У меня нет твоей сноровки и аккуратности. (…) Но как мне все здесь напоминает о тебе; Альмарово одеяло, словари, та замечательная трубка, которую мы считали пропавшей, и все другие мелочи в моей келье. Ну и, конечно, осиротевшее гнездышко...». «Альмары» — это сокращение от «Альберт и Маргарита» — так Эйнштейн придумал называть общие его и Маргариты вещи.

Письмо от 25 декабря 1945 года: «Я совершенно запустил волосы, они выпадают с непостижимой скоростью. Скоро ничего не останется. Гнездышко тоже выглядит заброшенно и обреченно. Если бы оно могло говорить, ему нечего было б сказать. Я пишу тебе это, накрыв колени Альмаровым одеялом, а за окном темная-темная ночь...».

В годы маккартизма, в отличие от нашего времени, либерализм расценивался как первый шаг к коммунизму. Самое удивительное, что в рассекреченном в 1983 году 1427-страничном досье ФБР на Эйнштейна, которое вел люто ненавидящий его шеф этой организации Дж. Эдгар Гувер, среди обширного антикоммунистического бреда (вроде того, что Эйнштейн возглавлял заговор коммунистов с целью захватить власть в Голливуде) не отслежена связь подозреваемого в «антиамериканской деятельности» Эйнштейна с Маргаритой Коненковой и, тем более, с советским дипломатом Павлом Михайловым.

Единственным оправданием непрофессионализма сыщиков Гувера является позднее разрешение начать слежку за Эйнштейном. Оно было дано только в 1953 году, после выступления Эйнштейна по радио против гонки атомных вооружений. Тогда агенты ФБР начали прослушивать квартиру Эйнштейна и рыться в его мусорном баке, но они так и не смогли восстановить интересовавшие их контакты ученого в предшествовавшее десятилетие.

Эйнштейн пережил обеих жен и сестру, последние годы жизни провел в одиночестве. Когда он умирал, из близких людей с ним был только сын Ганс Альберт. Маргарита тоже пережила умершего в 1971 году мужа. До своей смерти в 1980 году жила одна, если не считать терроризировавшую ее домработницу, которая, как полагают, сильно сократила отпущенные ей годы. Незадолго до смерти Маргарита сожгла большую часть архива — письма попавшие на аукцион, из числа чудом уцелевших.

В августе 1945 года Альберт надел на руку Маргариты свои именные часы: они знали, что расстаются навсегда. Их одиночество стало личной платой за ядерное равновесие в мире.

источник