«Флирт». Пьер Оутин

У замечательного английского писателя П. Г. Вудхауса в произведении «Дживс и Вустер» есть диалог между хозяином и дворецким Дживсом. Вустер его спрашивает:

— Дживс, ты всегда был таким выдающимся?

— Сэр, моя мама считала меня сообразительным.

— Дживс, это еще ничего не значит. Моя мне тоже так говорила.

Так вот, дворецкие занимали высшую ступень в социальной лестнице прислуги в английском обществе. Для женщин аналогичной должностью была «экономка». Далее по нисходящей шли повар, армия горничных и официантов, мальчиков-слуг, лакеев. Причем в английском языке слово лакей (footman) полностью соответствовало своему значению. Он должен был бежать рядом с экипажем, в котором ехал хозяин, и выполнять все его поручения.

Лакеев часто покупали как скаковых лошадей. Что самое ужасное — иногда хозяева устраивали между ними гонки. На самых перспективных делали ставки. Иногда неплохо зарабатывали.

«Горничная у буфета». Эмиль Пьер Метцмахер.

Лакеи всегда были на виду. Они встречали гостей, открывали двери, прислуживали за столом. Их выбирали по физическим данным. Часто это делали сами хозяйки.

Миссис Изабелла Битон, англичанка, написавшая руководство о том, как вести хозяйство, в своей книге сетовала, что светские дамы, выбирая лакея, смотрят не на то. Часто их интересует рост, фигура, форма икр, но не рабочие качества.

Конечно, при таком подходе нельзя было избежать романов между лакеями и их хозяйками. Известна история виконта Лигонье Клонмеллского. Тот застал свою жену в объятиях итальянского графа Витторио Альфьери. Виконт вызвал графа на дуэль, они сошлись в честном поединке. Но леди Лигонье, ветреная красотка, бросила обоих, сбежав с лакеем. Про графа и виконта еще долго сочиняли скабрезные стихи.

Слуги неплохо питались, хорошо одевались, получали жалование. Дворецкому платили на сегодняшние деньги по 50 000 фунтов стерлингов в год. После званого обеда гости подавали официантам неплохие чаевые. Слуги выстраивались на выходе по 5-6 человек и получали от каждого гостя по шиллингу.

В маленьких домах прислуживать было сложнее. Одному слуге приходилось выполнять работу, которую в больших домах выполняли трое. Вышеупомянутая миссис Битон рекомендовала состоятельным джентльменам иметь штат прислуги из 25 человек, тем, у кого доход в 1000 фунтов стерлингов — трех слуг (домоправительницу, горничную, кухарку), тем, у кого доход всего 150 фунтов, достаточно одной служанки на все руки.

Со служанками иногда происходили любопытные истории. У знаменитого историка Томаса Карлейля и его жены Джейн была одна служанка. Она дела для них все: готовила, мыла, ходила на рынок, выносила ночные горшки, таскала воду для ванны на пятый этаж. Зимой 1835 года писатель и историк закончил первый том своего труда «Французская революция», над которым он скрупулезно трудился несколько лет. По этому случаю он пригласил в гости своего коллегу Джона Стюарта Милля с любовницей миссис Гарриет Тейлор. Карлейлю захотелось почитать гостям отрывки из книги.

И вот сидит Карлейль в комнате, к нему заходит бледный Милль и рассказывает о том, что только что произошло. Перед этим он попросил жену Карлейля пойти с его любовницей погулять в сад. Как вспоминал позже сам Карлейль, задыхаясь, Милль поведал о том, что труд всей жизни Карлейля уничтожен полностью. Служанка только что толстой рукописью «Французской революции» растопила камин. Черновиков не осталось. У Карлейля была дурная привычка сжигать все, как только была написана глава. Ему пришлось заново переписывать весь труд. На это ушел еще один год.

Впрочем, в этой истории остались вопросы к Джону Стюарту Миллю. Историки сомневаются, что служанка, понимавшая, что такое рукопись и чем занимался ее хозяин, могла так поступить. Они предполагают, что этот поступок совершил сам Милль из зависти к своему коллеге, когда увидел, какое выдающееся произведение тот создал.

Впрочем, что мы все об англичанах.

Интересные воспоминания о прислуге оставила жена русского художника И. Е. Репина Н. Б. Нордман-Северова. Однажды ей довелось побеседовать с молодой девушкой, пришедшей наниматься в прислуги.

Когда Северова спросила, почему та сейчас не работает, девушка ответила, что лечилась в больнице от переутомления. И неудивительно. Ей приходилось вставать в шесть утра. Причем будильника не было, она просыпалась через каждые пятнадцать минут с четырех утра. Вставала, готовила завтрак, в восемь собирала двух кадетов в корпус, чистила им сапоги и одежду, затем просыпался барин, кормила, собирала его на службу, чистила одежду и обувь, бегала за газетами и свежими булочками к чаю.

После барина наступал черед барыни и трех барышень. Опять по новой — одежда, обувь... Платья нужно было погладить. Подавала завтрак и кофе. Потом варила обед. А там кадеты с друзьями возвращались из корпуса. Ставила самовар, поила чаем. Иногда посылали за папиросами. После кадетов — барин со службы. Опять самовар, чай… Иногда тоже с товарищами приходил. Отправляли на рынок. По лестнице по 10 раз в день приходилось бегать.

А тут и ужин подходил. Барыня ругалась, что, дескать, такая неопрятная и медленная. После ужина еще несколько раз в лавку посылали то за папиросами, то за пивом.

Зайдешь на кухню, а там гора посуды. Пока все перемоешь. Еще бывало усядутся за карты, тогда кофе готовь. Играют до самой ночи — водку с закуской просят. К полуночи угомонятся. А меж тем нужно успеть прибраться, протереть пыль, постирать, погладить… И за все это получали 8-10 рублей.

источник