12 сексуальных глупостей, в которые верили наши предки |
Археологи доказали: древние люди тоже знали о сексе и умели им пользоваться. Но лучше бы этого не делали, потому что вместе с сексом предки нахватались таких глупостей, что до сих пор стыдно вспоминать. В сексуальные мифы, приведенные ниже, на разных отрезках истории верили непоколебимо. Насчет «сколько будет дважды два» могли быть сомнения, но в этих истинах был убежден каждый.
Надо сказать, что мужчины к женщинам изначально относились с опаской. Все знали, что внутри каждой женщины живет много-много маленьких людей, которых она умеет выпускать через одну дырочку в теле, но вот как все эти люди туда попадают — было страшной загадкой.
Конечно, об участии мужчины в процессе наши предки догадались довольно быстро, но это участие было явно чем-то не слишком важным.
Сколь угодно много было примеров того, как обильная телом матрона делала это ежедневно со всеми мужчинами племени, включая горбатого Бумбу, а все равно оставалась порожней, в то время как другая женщина клялась, что ни один мужчина к ней не прикасался, и только успевала приносить из кустов все новых младенцев.
Большинство древних культур по всей планете сохранило в своей мифологии самое древнее объяснение процесса зачатия: женщина может понести как от мужчины, так и от животного, дерева, ветра, дождя или прибрежной пены. Этнограф Р. Грейвс, например, еще в 30-х годах XX века с интересом выяснил, что даже столь образованный народ, как современные ему греческие крестьяне, искренне верил, что кобылица может зачать жеребенка, если просто удачно повернется хвостом к северному ветру.
Как только общество развилось до того, чтобы придумать себе богов, на них тут же и спихнули ответственность за такое побочное отцовство. Древние барельефы и рисунки, наглядно показывающие, как женщины беременеют и рожают детей от дождей, гусей и быков, были объявлены свидетельствами божественных шалостей. Дети от таких союзов считались священными, и редкий царь или пророк мог удержаться от того, чтобы не обзавестись таким правильным происхождением.
Даже наличие живого родного папы мало кого останавливало: ясно же, что если бог пожелает добиться своего, то никакой законный супруг ему не помешает! (Взаимная неприязнь Александра Македонского, например, и его отца, царя Филиппа, была вызвана именно тем, что будущий герой с юности позаботился распустить слух, что его мать, царица Олимпиада, зачала сына не от этого мрачного и бородатого дядьки, а от самого Зевса.)
Если взять истории всех героев, властителей и мессий, родившихся до средних веков, мы обнаружим, что две трети из них имеют внеземное происхождение, а у тех, кто все-таки согласен был признать себя человеком, имелись хотя бы небесные крестные и благодетели, которые взяли на себя труд спуститься на землю и предсказать рождение чудесного ребенка.
Очень долго явным свидетельством вмешательства высших сил считалось такое из ряда вон выходящее явление, как рождение близнецов. В Европе полагали, что в такой паре один младенец — всегда дитя бога, в то время как второй — простой смертный (самыми знаменитыми парами такого рода были Геракл и Ификл, Кастор и Полидевк, Елена и Клитемнестра). Мужу в таком случае полагалось смиренно ликовать, матери же народ оказывал всевозможные почести.
В других регионах к близнецам часто относились иначе. Во многих племенах Африки рождение близнецов воспринималось как страшное бедствие: таких детей почитали за злых духов и нередко уничтожали вместе с матерью. У этнографа Р. Харриса можно встретить описание сразу нескольких небольших племен, мужчины которых перед вступлением в брак ампутировали себе одно яичко, чтобы избежать такого несчастья, как зачатие близнецов.
С распространением католичества в Европе близнецам и их родительницам тоже пришлось несладко. В X–XIV веках бытовало поддерживаемое Римом мнение, что мужчина способен зараз зачать только одного ребенка, и рождение двойни, не говоря уже о тройне, было свидетельством того, что его неверная супруга одновременно блудила с несколькими мужчинами.
Девственность в первую брачную ночь не всегда воспринималась мужчинами с радостью. Особенно не радовались ей у древних семитов и некоторых из арийских племен, которые полагали кровь вместилищем души и всячески избегали любого контакта с ней, чтобы не привлечь к себе внимание злых потусторонних сил.
Решали проблему по-разному. Иногда девушке помогали избавиться от опасного целомудрия с помощью костяных и каменных ножей жрецы или ее родственницы (некоторые из таких орудий сохранились до наших дней).
Порой обязанности по приведению всех девушек селения в приличный для замужества вид возлагались на случайного путника, который всего лишь хотел водички испить и в хлеву заночевать, отнюдь не рассчитывая при этом на общество тридцати взволнованных девственниц.
А иногда сию неблагодарную роль брал на себя вождь племени, который был уж настолько могучей личностью, что ему проклятие крови грозило меньше, чем всем остальным. Кстати, право первой ночи сеньора идет именно от этой древнейшей традиции.
Кровь как субстанция в высшей степени магическая вызывала страх даже у отважных бойцов, и многие женщины бессовестно этим пользовались. Во множестве никак не связанных между собой культур имеются жесткие ограничения на контакты с женщиной в дни месячных и после родов, а также на любую женскую работу в эти дни.
Лежа на специальной ритуальной подстилочке под навесом, кушая финики и ровным счетом ничего не делая пять дней в месяц, наши умные прабабушки, наверное, порядком потешались над наивностью наших прадедушек, которые не смели подползти к этим подстилкам даже на карачках, дабы ненароком не оскверниться.
Издеваться над мужчинами женщины вообще всегда любили, хотя оригинальностью их остроумие не отличалось. И в Китае, и в Индии, и в Персии, и в Южной Америке, и в Европе существовали почти однотипные представления о том, что иногда у некоторых женщин «там» могут жить змеи. Ядовитые. Злые. Приглаженные христианской или исламской моралью сказки о том, как царевна ночью превратилась в змеюку, — это одно из отражений данного поверья.
А китайцы, например, меньше подвергавшие цензуре сексуальные подробности, обычно так и писали: «Не успел юноша сунуть руку девице за пазуху, как из утробы красавицы полезли змеи и стали жалить его в потаенное место».
Кстати, устраивать такие фокусы многие древние красавицы могли без особых трудностей — достаточно вспомнить, что змеи (даже ядовитые) до распространения кошек и хорьков были традиционными женскими любимицами, помогавшими им изничтожать грызунов в запасах зерна и… ну да, держать мужчин на расстоянии. Мы почти никогда не увидим древнего изображения мужчины со змеей в руках, волосах или на груди, а вот аналогичных женских статуй, рисунков и барельефов полно на всех континентах.
А вот это поверье, также распространенное повсеместно, от Азии до Европы, просуществовало фактически до наших дней, и до сих пор находятся люди, готовые его разделять. Согласно ему, сперма — это жидкое физическое воплощение незримой жизненной силы мужчины, поэтому, растрачивая ее на женщину, мужчина слабеет и заболевает, в то время как женщина расцветает и преисполняется здоровья.
Боккаччо, например, в своем женоненавистническом памфлете «Ворон» подробно описал, как крепкозадые и румяные красотки буквально высасывают жизнь из своих бледных, худосочных мужей, и призывал не слишком верить впалым щекам и скорбному виду незамужних дев, которые только и ждут момента, чтобы в их лапы попалась жертва, — тогда-то они сразу пополнеют и повеселеют.
Надо сказать, эту теорию охотно поддерживала церковь, которая нашла в ней прекрасное оправдание тому, почему ее святые отцы и монахи часто имеют столь упитанный и довольный жизнью вид. Конечно, от поста и воздержания!
Спустя многие тысячелетия сомнений в том, нужны ли мужчины для продолжения рода, наш пол все же сумел отыграться. Начиная с XI–XII веков в научной мысли Европы возобладала теория о том, что только мужчина является, строго говоря, родителем детей; женщина же лишь сосуд для их вынашивания, земля, в которую бросают семя, сама не дающая потомству ничего, кроме, может быть, какого-то внешнего сходства, вызванного тем, что плод все-таки формировался у нее в животе.
Пусть уважаемый в Европе Гиппократ за тысячу лет до того описывал нечто похожее на передачу генов потомству от обоих родителей и предполагал участие в этом процессе «женской спермы» — жидкости, выделяемой женщинами при оргазме, — эти древние выдумки были сочтены суеверием.
В учебниках анатомии XVI и XVII веков мы увидим прелестные увеличенные изображения сперматозоидов: они, оказывается, выглядят как крошечные детишки, свернувшиеся в клубочек и ждущие, когда папа их пристроит куда-нибудь. О судьбе этих малюток немало беспокоилась церковь, понимавшая, что, даже если каждый половой акт будет заканчиваться беременностью, гарантировать всем гомункулусам спасение нельзя: уж слишком много их зараз выливается. Выдвигались даже идеи о возможном крещении (посредством шприца со святой водой) всех сперматозоидов мужчины единоразово и пожизненно.
Признав себя фактически единственными родителями, мужчины, правда, вынуждены были взять на себя ответственность за «неправильный» пол детей. И если раньше жену, рожавшую только девочек, можно было сурово упрекнуть и даже развестись с ней (особенно если ты был герцогом или, скажем, королем), то сейчас мужчинам пришлось контролировать процесс самим.
Одним из надежных способов зачатия мальчика, например, считалось раскрашивание правого яичка в белый цвет и надевание на правое же бедро белой тканой повязки. Упоминания о таких изысках мы можем встретить и в немецких, и в английских, и в испанских текстах той поры.
Само слово «истерика» произошло от греческого hystera — «матка». Очень долго, вплоть до XX века, считалось, что это состояние — вопли, визги, истечение слюны, слезы и биение на полу — естественно только для женщин.
А вызывает его взбесившая матка, лишенная возможности заниматься сексом и зачать ребенка. Лечили медикусы эту тяжелую болезнь с помощью специального инструмента — длинной округлой палки, которую вводили в тело женщины и совершали там возвратно-поступательные движения. Часто введение инструмента сочетали с выливанием на живот пациентки воды под сильным напором для создания мощной вибрации.
Распространение сифилиса в XVII–XVIII веках породило моду на целомудрие в высшем обществе. О бактериях тогда почти ничего не знали, поэтому народ верил, что причиной болезни является безнравственность сама по себе. А что может лечить безнравственность лучше, чем невинность? Самые серьезные медики тогда не брезговали выписывать своим богатым или знатным пациентам «курс юных девственниц».
Полагалось, что секс с такой девушкой не только не принесет ей физического вреда, но и окажет лечебное воздействие на сифилитика, так как ее чистые эманации вступят в бой с его гнойной греховностью. Девственность тут же подскочила в цене: в Англии 1750 года, например, за первый секс с юной бродяжкой платили несколько гиней — цену хорошей лошади. А учитывая, что после такого «лечения» путь у девушек был один — на панель, клиентов у девственниц меньше не становилось.
Век просвещения был просвещен не слишком равномерно и, что касалось вопросов пола, позволял себе такое, что любой древний шумер подивился бы. Например, в Британии той эпохи были популярны рассказы о женщинах, рождающих всякие странности. Медицинские издания на полном серьезе печатали рассказы о миссис С., у которой врач принял трех мертвых и одного живого кролика, и о вдове У., которая двадцать лет после смерти супруга вела добродетельную жизнь и вдруг опросталась целым выводком мышей.
Среди других уроженцев той поры — «несформировавшийся кусок мяса, в котором, однако, уже можно было признать кошку», «странное животное с шерстью и клювом», а также «человеческое дитя с головой обезьяны».
Сейчас трудно сказать, что из этих описаний заслуга пороков внутриутробного развития, а что — результат нездорового чувства юмора вдовы У. и ее приятельницы-повитухи. Не стоит забывать, что в те времена врач нередко даже не пытался заглянуть под покрывало роженицы, а все больше щупал пульс и давал повитухе советы.
| Рубрики: | мужчина и женщина MISTER_MIGELL |
| « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
