Продолжение истории жизни знаменитой художницы эпохи ар-деко... 

Правильная парижанка

Весной 1918 года Лемпицки вместе со многими другими восточноевропейскими аристократами приехали в Париж. Когда все зашитые в подкладку пальто бриллианты были обменены на кров и пищу, многие стали работать, выбрав профессии, где пригодились изящные манеры и благородная внешность: графы стали метрдотелями в ресторанах, графини -- моделями в домах моды, а те, у кого были свои автомобили, -- таксистами.

Заключение и эмиграция сломили Тадеуша: ироничный плейбой превратился в сардонического злюку, который большую часть дня валялся на диване, а энергию копил для того, чтобы как следует изругать жену. Тамара стала обманывать Тадеуша, Тадеуш -- поколачивать Тамару. Тогда она продала свое последнее кольцо и на полученные деньги вместе с Кизеттой уехала в Ниццу, чтобы строить новое будущее.

Позднее Лемпицка сотворит легенду, будто бы обратилась к искусству в тот миг, когда решила стать финансово независимой, и стала художницей, как только взяла в руки кисть.

Но у ее таланта была академическая школа: она посещала Художественную академию в Петербурге и со свойственной ей прилежностью продолжала учиться и в Париже -- посещала занятия живописи в Académie Ransom у знаменитого французского модерниста Мориса Денни, долгие часы проводила в Лувре, копируя работы старых мастеров.

В 1922 году полотна Лемпицки получили аплодисменты критиков на Осеннем салоне. И она была полна решимости завоевать Париж.

Утро Лемпицки начиналось с пары таблеток валерьянки, за день она выкуривала три пачки сигарет. Вокруг нее все должно было быть идеально -- и в тех редких случаях, когда Тамара обедала в кругу семьи. На ослепительно белой скатерти она сервировала сытную трапезу из блюд, приготовленных в лучших традициях польской кухни. По вечерам уходила спать только после того, как убеждалась, что Кизетта прочитала вечернюю молитву.

«Для меня важна точность во всем. И в моих картинах завершенность -- даже в самом крошечном уголке», --

говорила Лемпицка.

«Она была строга к другим, но и к себе тоже. Никто не мог быть уставшим, ничего нельзя было откладывать на завтра», -- позднее вспоминала Кизетта.

Но порой художница капитулировала перед каким-то маленьким желанием -- например, съедала выставленный натюрморт, который писала: пирожные и конфеты.

Извращенный энгризм

Вскоре после появления в Париже Лемпицка завела отношения с богатой и красивой девушкой из дома напротив -- рыжеволосой Ирой Перовой. В 20-е годы прошлого столетия женская дружба была способом закрепить свои позиции в мире, где правят мужчины.

В 1923 году герцогиня де ла Сале, расхаживавшая в сапогах для верховой езды, -- ввела Лемпицку в «пятничный послеобеденный салон» американской поэтессы Натали Барни. Успех в этой элитарной компании Лемпицке обеспечило внешнее сходство с Барни и обожаемой ее амазонками Гретой Гарбо. Позднее Лемпицка сходила с ума по Гарбо. Она не только порядком преувеличивала их небольшое внешнее сходство, но и любила рассказывать, как они вместе играли в теннис, хотя на самом деле в лучшем случае лишь здоровались мимоходом.

Слева - Гарбо, справа - Лемпицка.

Чувственные приключения воплотились в 1923 году в картине «В перспективе» -- с этой работы начинается «извращенный энгризм» Лемпицки: эротические, восхваляющие плоть и желания, словно из камня вытесанные композиции из обнаженных женских фигур.

«В перспективе». 

Тамара вечно была неудовлетворенной, и секс ее жадной до наслаждений натуре был необходим так же, как шоколад и картины Боттичелли. Когда непостоянные и нерегулярные связи не могли утолить ее сексуальный аппетит, Лемпицка стала ходить по барам, точнее -- притонам, которые люди ее круга обходили за версту. Там, нанюхавшись кокаина, она участвовала в оргиях.  

источник