Жорж как никто другой знал, каково это, расти без материнской любви и заботы…

Сименон появился на свет в роковую пятницу, 13-го числа, аккурат после полуночи. Генриетта, суеверная до мозга костей, сочла это дурным предзнаменованием.

"Ничего хорошего из парня не выйдет!" - решила она и на всякий случай даже переправила в документах дату рождения сына на 12 февраля 1903 года. Это была первая, но далеко не последняя ложь в их непростых отношениях с матерью. Генриетта твердила одно, а поступала с точностью до наоборот. Дескать, любит сына без памяти, а сама в открытую отдавала предпочтение младшему Кристиану. И даже перед смертным одром, в свои девяносто лет, не простила Жоржа за то, что тот выжил, а ее любимчик погиб, сражаясь в рядах Иностранного легиона.

Отец писателя, добродушный увалень Дезире, скончался рано, оставив мальчика на произвол злой и несправедливой судьбы. Жорж рос тихим, запуганным ребенком - отчасти из-за психологической травмы, отчасти из-за собственной впечатлительности.

Жорж Сименон (в центре) с родителями и братом Кристианом

Лет с восьми он пел в церковном хоре. Чтобы не опаздывать к утренней мессе, вставал затемно и в одиночестве брел по пустынной улице. Всякий раз мальчику чудилось, будто кто-то крадется за ним по пятам. Чтобы отвлечься и прогнать страх, Жорж принимался громко разговаривать сам с собой. А потом, сам того не замечая, ускорял шаг, пока не переходил на бег. Каждое утро повторялось одно и то же. 

Больше всего на свете маленький Сименон мечтал о велосипеде, ведь тогда никакому воображаемому преследователю его точно не догнать! Но мать и слышать не желала о подобной роскоши. Она и без того еле-еле сводила концы с концами после смерти мужа.

Шли годы. Кое-как скопив деньжат, Жорж сам приобрел себе подержанный велосипед. Но глубоко засевший в подсознании страх темноты так никуда и не делся. Он остался с писателем на всю жизнь, отравляя душу липким ужасом. Позднее Сименон не раз описывал это гнетущее чувство на страницах своих многочисленных романов.

Теперь в гараже его швейцарского особняка красуются несколько шикарных автомобилей - и "Ягуар", и "Бентли", и "Крайслер", и "Мерседес". Вот только любимой мамочки, как и прежде, нет рядом. Генриетта тихо скончалась у Жоржа на руках, без пяти минут столетняя старуха. Даже на смертном одре она отталкивала сына, поминая всуе своего дорогого Кристиана. Так и не простила Сименона за то, что Бог забрал не того сына. Всю жизнь тиранила Жоржа, отравляя существование придирками и упреками.

Не зная, как еще угодить матери, писатель исправно посылал ей деньги. Генриетта неизменно возвращала конверты нераспечатанными. Сименон строчил ей трогательные письма. Она не удостаивала сына даже коротким ответом.

В 1952 году Жорж навестил родной Льеж. В честь прославленного земляка город устраивал пышные торжества. Фанаты забрасывали писателя цветами, не давали прохода.

"Все преклоняются предо мной, одна лишь ты не желаешь признавать моих заслуг", - с горечью бросил он вечером матери.

Генриетта лишь равнодушно пожала плечами. Она и мужа своего, Дезире, всегда третировала с олимпийским презрением. А ведь тот был добрейшей души человек, примерный семьянин и образцовый клерк. Робкий, застенчивый, немногословный, словом, полная противоположность сыну. Дезире тихо и незаметно ушел из жизни, и в тот скорбный день юный Жорж впервые ощутил всю глубину и безысходность сиротства. Пускай отец и не был идеалом, но без него мальчик осознал себя самым одиноким ребенком на свете.

Много лет спустя, создавая образ комиссара Мегрэ, Сименон во многом опирался на личность Дезире. Он словно воскресил отца на страницах детективных романов, подарив ему ту семейную идиллию, которой тот был лишен при жизни. И ту женщину, о которой папа даже не смел мечтать.

Сименон поклялся, что избавит собственных детей от вечных ссор и склок, которыми было пропитано его детство. Жорж сделает все возможное, чтобы оградить Марка, Джонни, Мари-Джо и Пьера от пьяных истерик матери.

…После долгих судебных разбирательств Сименону удалось отсудить право единолично воспитывать младших отпрысков. Все психиатры, у которых лечилась Дениз, в один голос твердили, что ее зависимость неизлечима. Так стоит ли подвергать детей риску ради слепой приверженности брачным клятвам?

В отместку бывшая жена принялась поливать Жоржа грязью направо и налево. Не было того, в чём бы Дениз не обвинила экс-супруга. Только Сименон и бровью не повел, что еще может рассказать о нем мадам, чего бы он сам не поведал миру раньше?

Меньше года назад на обложке популярного журнала "L'Express" красовался снимок, где Сименон и Феллини о чем-то оживленно беседовали. Выдающийся французский писатель брал интервью у не менее выдающегося итальянского режиссера по случаю выхода нашумевшей картины "Казанова". Статья получила название "Феллини - Сименон: Казанова, наш брат". Бульварная пресса смаковала финальный пассаж этой откровенной беседы еще много месяцев.

"Знаете, синьор, - подытожил тогда Жорж, - смею предположить, что я был куда большим Казановой, чем вы. Пару лет назад я прикинул, что с тринадцати лет сумел уложить почти десять тысяч женщин. Восемь тысяч из них были обычными бабочками за деньги, впрочем, такими же живыми и страстными самками, как все прочие дамы. В этом нет ничего порочного или предосудительного. Просто мне всегда было жизненно необходимо женское тепло".

 

…Сименон застонал сквозь зубы и сжал ладонями виски. С магнитофонной кассеты непрерывно доносился голос покойной Мари-Джо, и это причиняло ему почти физическую боль. Неужели после того, как он побывал "писателем в стеклянной клетке" и "мужчиной, имевшим десять тысяч женщин", Жоржа так и запомнят лишь как "Сименона, чья дочь ушла из жизни"?

Писатель решительно нажал на кнопку "стоп". Все, с него довольно! Он больше не в силах жить, изводя себя виной за гибель Мари-Джо. Должен же быть способ избавиться от этой непосильной ноши! И Сименон знал, как поступить. Он напишет предельно честную книгу о собственной жизни - возможно, исповедь на бумаге поможет очиститься от разъедающих душу демонов.

Жорж пододвинул поближе толстую тетрадь и взял в руки "паркер". Аккуратным почерком он вывел на обложке: "Интимные мемуары". Еще семь лет назад Сименон во всеуслышание объявил, что завязывает с литературой. С тех пор его верная печатная машинка так и пылилась без дела в дальнем углу кабинета. Писатель уже порядком подрастерял навык и непривычно было заполнять страницу за страницей неровными прыгающими буквами. Чтобы разобрать потом собственные каракули, секретарям придется изрядно заморочиться - снимать текст на микропленку, а затем увеличивать в несколько раз.

Сименон и припомнить не мог, когда в последний раз тратил столько времени и сил на один-единственный опус. С февраля 1980 по март 1981 года он денно и нощно корпел над рукописью, не поднимая головы и ни с кем не общаясь.

"Чувствую себя бегуном-спринтером, которого без предупреждения заставили участвовать в марафонском забеге", - сетовал Жорж, когда кто-нибудь из домашних интересовался, как продвигается работа.

Перепечатанная на машинке рукопись раздулась до немыслимых 2400 страниц и вторгалась в частную жизнь слишком многих персонажей. Издатель и адвокат писателя хором уговаривали Сименона не выносить сор из избы, чтобы не нарваться на судебные иски. Но Жорж и не думал идти на попятную, тем более что опасаться ему стоило лишь бывшей жены. Он-то знал: Дениз будет все отрицать, но у него на руках имелись неопровержимые показания психиатров, лечивших Мари-Джо. Все эти эскулапы в один голос утверждали, что страхи, которые рассказывала им девушка, увы, не подростковые фантазии. Сименон согласился убрать из текста лишь несколько чересчур откровенных сцен - в частности, пикантный эпизод в нью-йоркском такси. Но в остальном он был непреклонен.

"Интимные мемуары" стали лебединой песней Сименона, его последним художественным завещанием миру. Под занавес жизни писатель перебрался в крошечный домишко в центре Лозанны и коротал дни в обществе юной возлюбленной Терезы.

Жорж Сименон тихо скончался 4 сентября 1989 года в возрасте 86 лет. Согласно последней воле покойного, Тереза развеяла его прах под тем самым многовековым кедром, где много лет назад Сименон собственноручно рассыпал соленый пепел любимой дочери Мари-Джо...   

источник