— У неё была сотня фаворитов, а один из них был младше на 20 лет!, — сплетничали за спиной Дженни. Она лишь смеялась. 

Девушка из Америки

— Мой дорогой Уинстон, — так Дженни начинала свои письма к старшему сыну, будущему премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю. Она писала их с большой регулярностью. Дамы из благородных и состоятельных семей, такие как леди Дженни Черчилль, ежедневно проводили более двух часов, отвечая на письма. Но что отличало Дженни от других титулованных англичанок её времени — это частая переписка с собственным сыном. Писать письма мужу или матери было понятно, но сыну? Это воспринимали как проявление её «американского» характера.

Она родилась 9 января 1854 года в штате Нью-Йорк в семье биржевого спекулянта Леонарда Джерома и его жены Клариссы Холл. Дженни была старшей из трёх дочерей своих родителей. Джеромы происходили из гугенотской семьи, которая сначала бежала от религиозных преследований из Франции в Великобританию, а в XVIII веке переехала в колонию Нью-Йорк. На новом месте они не заработали значительного состояния, по сравнению с другими американскими миллионерами.

Семья матери Дженни происходила из ещё более скромных корней. Ходили слухи, что у них есть примесь крови ирокезов, что якобы объясняло их импульсивность и выраженные скулы. Лишь генетические исследования их потомков в XXI веке развеяли этот семейный миф. Но в те времена именно американское и, в частности, индейское происхождение Дженни объясняло её энергию и несвойственное британской аристократии участие в жизни старшего сына.

Дженни заботилась об образовании и чтении сына даже после того, как он окончил школу и университет. Во время его службы в Индии она отправляла ему статьи, газетные вырезки и книги — те, о которых он просил, и те, которые, по её мнению, он должен был прочитать. Уинстон благодарил её в своих письмах, которые всегда начинались с «Моя самая любимая мама». 

Именно она отговорила его от карьеры в армии, посчитав, что для такого интеллигентного молодого человека больше подойдет политика. 

«Дорогой Уинстон! Как мало слышно о генералах в мирное время. Действительно, служба в армии приносит мало славы и уважения. Даже посредственный член Палаты общин более известен в стране и имеет больше шансов на карьеру, чем по-настоящему умный человек в армии».

Ей самой повезло: её отец и мать ценили хорошее образование и обеспечили его дочерям, отправив их в лучшие пансионы Нью-Йорка и Германии. Дженни и её сестёр учили не только светским манерам и поведению на балах, хотя их мать была любимицей императрицы Евгении, жены императора Наполеона III, но и поощряли к чтению газет, книг и высказыванию своего мнения.

Молодая и красивая Дженни умела танцевать и ездить верхом, но также могла поддержать разговор на английском, французском и немецком языках, говоря не только о погоде и состоянии дорог, как многие её английские сверстницы.

Замуж за сына герцога Великобритании

Неудивительно, что, встретив её на балу 12 августа 1873 года на борту фрегата «Ариадна», младший сын 8-го герцога Мальборо, лорд Рэндольф Черчилль, влюбился в неё с первого взгляда. Импульсивный и непредсказуемый, он предложил ей руку всего через три дня знакомства, и она, такая же импульсивная, сразу же приняла его предложение.

Через 10 лет после свадьбы, когда её муж в 1884 году убедит консерваторов (тори) поддержать расширение избирательного права и приведёт их к сокрушительной победе на выборах год спустя, Дженни будут считать его величайшей опорой. 

Она умела с большим тактом поддерживать отношения с различными, порой враждующими, политиками этой партии — даже после того, как карьера её мужа неожиданно рухнула в 1886 году из-за ссоры с премьер-министром, маркизом Солсбери.

Она поддерживала хорошие отношения с бывшими коллегами мужа долгие годы и не упускала возможности воспользоваться ими, когда речь шла о поддержке карьеры «дорогого Уинстона». Но и ему она дала понять, ради чего это делает. 

«Все мои политические амбиции сосредоточены на тебе», — написала она ему, чтобы пробудить в нём чувство вины и долга, всего через год после смерти своего мужа и его отца.

Значительная часть их переписки касалась финансовых вопросов. «Мы с тобой одинаково безрассудны и расточительны», — писал своей маме Уинстон в 1898 году. В другом письме он выразился ещё более резко: «За три года после смерти моего отца ты потратила четверть всего нашего семейного состояния. Я тоже был расточительным, но мои излишества блекнут по сравнению с твоими». В ответ на это письмо Дженни запретила сыну писать ей на тему денег и продолжала тратить их столь же беспечно.

Хотя брак Дженни Джером и лорда Черчилля часто считают одним из первых союзов американских миллионерш с аристократами, их отношения не были типичными. Отец Дженни на момент знакомства с лордом Черчиллем был миллионером, но его состояние основывалось на биржевых спекуляциях и после 1875 года резко сократилось.

Хотя он оставался состоятельным, его богатство уже не достигало прежних масштабов, а приданое младших дочерей вместе взятое было сопоставимо с тем, что получила их любимая дочь Дженни. В конце жизни он умер будучи по уши в долгах, что его жена и дочери тщательно скрыли от общества.

Рэндольф Черчилль, муж Дженни, или скорее юристы его отца, жестко торговался по финансовым вопросам. У него были на то основания: хотя фамилия Спенсер-Черчилль и герцогский титул отца вызывали уважение, финансовое состояние семьи было противоположным социальному положению.

Семья герцогов Мальборо носила фамилию Спенсер-Черчилль и сделала свою карьеру в начале XVIII века благодаря военным талантам Джона Черчилля и связи его жены Сары Дженнингс с королевой Великобритании Анной Стюарт. Именно благодаря дружбе с королевой Сара и её муж получили герцогский титул. 

Итак, когда речь зашла о финансовых вопросах при браке с Дженни, её семья и Рэндольф столкнулись с разницей менталитетов и законов между Америкой и Великобританией.

Рэндольф ожидал, что, согласно британскому закону, всё приданое Дженни перейдёт в его исключительную собственность. До 1882 года британские женщины, выходя замуж, теряли право на своё имущество, которое переходило под полный контроль их мужа.

Однако отец Дженни ответил на это: «Моя дочь — американка и имеет такие же права, как ты». В итоге приданое в размере 250 тысяч долларов, а почти 6 миллионов долларов по современным меркам, было разделено пополам: одну часть получил в своё распоряжение лорд Рэндольф и быстро все потратил, а вторая осталась в собственности Дженни. 

Свадьба состоялась в британском посольстве в Париже 15 апреля 1874 года в присутствии семьи Дженни и части семьи Рэндольфа. Его родители на церемонию не явились.

В первые годы их брака Дженни больше походила на английскую леди, чем на американку. Она полностью посвятила себя поддержке карьеры мужа. Их старший сын Уинстон родился уже 30 ноября 1874 года в Бленхеймском дворце, куда Дженни и Рэндольф приехали на приём. Он родился спустя семь с половиной месяцев после свадьбы. Семья утверждала, что Уинстон был недоношенным, но учитывая темперамент его матери, подозревали внебрачную связь.

Даже если их брак начинался с бурного романа, вскоре он разрушился под давлением жестокой реальности: лорд Рэндольф заразился сифилисом вскоре после свадьбы, предположительно от одной из служанок в Бленхейме. 

В последние годы некоторые историки усомнились в том, что это была именно эта болезнь, предполагая, что у Рэндольфа могла быть психическая болезнь, которая объясняла его странное поведение как в обществе, так и в семье. Возможно также, что сифилис усугубил его психическое состояние. Лечение ртутью, применяемое в то время, не помогло, а только ухудшило ситуацию, медленно отравляя организм. Его физическое и психическое состояние ухудшалось с каждым годом.

Для Дженни измена мужа, конечно, стала ударом. Более того, в 1874 году он едва не погубил свою политическую карьеру, когда встал на защиту старшего брата и угрожал раскрыть роман принца Уэльского с замужней женщиной. 

Этот скандал вызвал огромный резонанс, так как репутация наследника британского престола тогда была национальным достоянием, тщательно охраняемым и скрываемым. Будущий король Эдуард VII, возмущённый поведением Черчиллей, пообещал никогда больше не принимать их при дворе. 

Но спустя несколько лет Дженни удалось уладить дело настолько, что в 1880 году отца Рэндольфа назначили вице-королём Ирландии, с просьбой забрать своих “распутных” сыновей с собой из Англии. Старший брат уехал с фавориткой в Париж, а Дженни и Рэндольф отправились в Ирландию. Дженни помирилась с мужем, и результатом этого примирения стало рождение их второго сына Джона Стрэнджа Черчилля.

Хотя болезнь Рэндольфа впоследствии исключила физическую близость, Дженни поддерживала его до конца его трудной жизни.

Дети отошли на второй план, и Уинстон с Джеком, как большинство детей английских аристократов, были отправлены в элитную школу-интернат в Хэрроу.

Что касается темперамента Дженни, то ходили разные слухи.  Говорили, что она с самого начала предпочитала испытывать границы викторианских норм. Болезнь мужа подтолкнула её к поиску утешения в объятиях других мужчин. В 1895 году в возрасте 45 лет лорд Рэндольф Черчилль умер.

Дженни пустилась в вихрь любовных авантюр. Причём у неё часто было несколько фаворитов одновременно. Одним из её многолетних возлюбленных, и, вероятно, настоящей любовью, был князь Карл фон Кински, австрийский дипломат и посол в Лондоне.

Личный шарм Дженни был настолько велик, что будущий Эдуард VII не только простил Черчиллей, но, по слухам, и сам стал её временным фаворитом и преданным другом. В 1902 году, во время своей коронации, он пригласил её и её сестру в королевскую ложу Вестминстерского аббатства, чтобы они могли наблюдать за церемонией. С балкона она видела свою соотечественницу, ещё одну американскую миллионершу, и жену кузена Уинстона, Консуэло Вандербильт, герцогиню Мальборо, держащую балдахин над королевой Александрой.

Список фаворитов Дженни был длинным. Ещё во время её пребывания в Ирландии у неё завязался роман с Эвелином Боскейвеном, 7-м виконтом Фалмутом, которого, по слухам, её сёстры считали биологическим отцом её второго сына. 

Однако, учитывая сходство между Рэндольфом и Джеком, это маловероятно. Смерть Рэндольфа привела к тому, что Дженни изменила предпочтения: вместо романов с пожилыми мужчинами из круга её покойного мужа, она стала выбирать фаворитов намного моложе её, порой, на 20 лет младше.

Неудивительно, что вскоре ей стали приписывать многочисленных фаворитов— иногда говорили о сотне, иногда даже о двухстах. В 1897 году на знаменитом балу герцогини Девоншир Дженни появилась в костюме византийской императрицы Феодоры, и злые языки прокомментировали, что она была похожа на императрицу своим поведением. 

Но некоторые относились к Дженни благосклонно. Они считали, что Дженни просто знала, чего хочет, и как американка не боялась следовать за своими желаниями, не слишком заботясь о репутации и последствиях. В то время женщина, которая знала, чего хочет от своих партнеров, особенно если они были значительно моложе её, воспринималась как хищница.

Иногда это приводило к курьёзным инцидентам. Однажды она отправилась в Египет, чтобы навестить своего фаворита, младше ее на 14 лет, молодого аристократа с прозвищем «Красавчик». Проведя вместе неделю, Дженни собиралась уехать в Лондон, но её пароход из Каира задержался на несколько часов.

Она решила вернуться в отель и ещё раз попрощаться с фаворитом. Однако, когда она вернулась, то застала его в апартаментах с женой командира. Инцидент стал широко известен, и даже сам принц Уэльский шутил по этому поводу. По слухам, Дженни написала, в котором саркастически благодарила принца за его заботу, поскольку, по её словам, «Ваше Королевское Высочество прекрасно знает, что чувствуешь в такой ситуации, помня своё отвержение леди Дадли».

В 1898 году она познакомилась на балу у друзей с полковником шотландских гусар Георгом (Джорджем) Корнваллисом-Уэстом, который был младше её на 20 лет и всего на 16 дней младше Уинстона. Георг происходил из старинного, но разорившегося рода. Его две красивые сестры удачно вышли замуж за очень богатых аристократов. Самая известная, старшая, Дейзи, за немецкого магната из Пщины в Силезии, князя Ганса Генриха фон Хохберга, а младшая, Констанция, за Хью Гросвенора, 2-го герцога Вестминстерского. Про Дейзи я уже писала и ниже оставила ссылку на статью.

Благодаря сестрам Георг имел доступ к высшему обществу и ожидалось, что он женится на молодой, красивой и богатой наследнице. Его мать пыталась сосватать его с ещё одной американкой — богатой наследницей Марией Голет.

Сначала роман с женщиной, которая была ровесницей его матери, воспринимался семьёй Георга с долей терпимости: молодой человек мог «нагуляться». Однако когда стало ясно, что Георг влюбился в Дженни, разразился скандал.

На их свадьбу в 1900 году вся семья Черчиллей явилась в полном составе, а вот из родственников жениха никто не пришёл. Этот брак продлился 14 лет, и обе сестры Георга до конца оставались на стороне жены брата. Дженни всегда отзывалась о Георге с теплотой. Позже Георг женился ещё дважды, и каждый раз на женщинах, значительно старше себя.

Третьим и последним мужем Дженни стал Монтагью Пиппен Порч. Он был на 23 года моложе её. Её сестра как-то сказала, что Дженни, возможно, стоит больше времени проводить с людьми своего возраста, та ответила, что те её только угнетают, так как все они либо слепые, либо глухие, либо хромые. Она предпочитала общество молодых людей, и не только в романтическом смысле.

Судя по имеющимся свидетельствам, Монтагью был тихим и полностью преданным ей, и в их браке она нашла опору в жизни. Порч старался выплатить её огромные долги, поэтому устроился работать в колониальную администрацию в Нигерии, где и находился в момент её смерти. До конца жизни он категорически отказывался обсуждать любые вопросы, касающиеся их брака.

Дженни прожила жизнь с достоинством и изяществом. В июне 1921 года она надела модные туфли на высоком каблуке. Спеша вниз по лестнице, она споткнулась, упала и сломала лодыжку. В рану проникла гангрена, и ей пришлось ампутировать часть ноги. Несмотря на это, она сохраняла бодрость духа.

В одном из своих последних писем старому другу лорду Керзону она написала: «Моя бедная старая нога верно служила мне 67 лет и вела меня по многим очень приятным тропам. Не стоит меня жалеть». На следующий день у неё случилось неожиданное кровотечение, и она умерла 29 июня 1921 года. 

 источник